Детство я провел на берегах Волги, с удочкой в руках. Все свободное время я посвящал этому занятию, находя в нем единственный пламенный интерес. Я собирал всевозможного рода снасти, крючки, лески, поплавки, грузила, пружинки для прикорма , и когда однажды  во дворе своего дома я обнаружил выкинутые кем-то 2 огромные сумки с настоящими браконьерскими снастями, радости моей не было предела. Должно быть, владельца сумок посадили, а его родные решили избавиться от столь опасных предметов. Я заворожено разглядывал мощные переметы с огромными блестящими крючками, которыми можно было легко вытащить целого бегемота, не говоря уж о каком-нибудь судаке или соме. В этих сумках было много всего, и все это было аккуратно сложено, хоть сейчас бери и садись в лодку. Я притащил их домой и долго разбирал все принадлежности, часто с трудом понимая, для чего та или иная деталь. К счастью, у меня так и не появилась возможность использовать самые грозные из этих орудий ловли, всвязи с отсутствием моторной лодки. Это, безусловно, спасло огромное количество волжской рыбы, а также меня, учитывая, что с рыбнадзором в то время шутки были плохи.

Тем не менее, я продолжал рыбачить простой удочкой, уезжая на другую сторону Волги. Там было много прекрасных озер, в которых я ловил карасей, окуней, плотву, подлещиков, а иногда, и щуки попадались. Там же я охотился на раков, ныряя с маской и отыскивая их норы. Рака нужно было схватить за панцирь сверху, ближе к голове, иначе, он яростно смыкал свои клешни на ваших пальцах, что приводило к болезненным порезам и отбивало охоту неаккуратно обращаться с этими представителями членистоногих. Под водой эти существа зачастую выглядели безжизненно, имея поблекшую желтую окраску, и я, увидев рака, сперва думал: "Фу, тухлятина!" Но, подплыв поближе, становилось понятно, что рак жив и полон сил для того, чтобы оказать самое ожесточенное сопротивление.

Самое радостное воспоминание о раках и многом чем другом у меня связано с пионерским лагерем " Серебряные пруды" в Волгоградской области. Там был дивный пруд, в котором водилось все, что было нужно юной пытливой душе, начиная с плотвы и заканчивая черепахами, ужами и гадюками. Весь пруд был окружен деревьями, корни которых уходили под воду и создавали настоящий "рачий" рай. В этих корневых переплетениях мы их и ловили. Дело было в июне, и большинство раков были с икрой прозрачно-темно-зеленой и удивительно вкусной. Поймав рака, я оттягивал назад его хвост, под которым в многочисленных ножках он прятал свое будущее потомство, и слизывал языком небольшой комочек икры. После этого я отпускал рака обратно, так как употребить его самого в пищу не было никакой возможности, ввиду отсутствия кастрюли. В первые дни своего пребывания в лагере мне попалось, таким образом, с десяток раков, но потом они куда-то исчезли, видимо, скрывшись в глубине подальше от меня и от множества таких же, как я маленьких безжалостных охотников, приехавших из города на нескольких автобусах, чтобы нарушить блаженную тишину этого тихого и прекрасного места. Сообразив, что раки приняли эффективные меры по сохранению своего генофонда, мы переключились на рыбу. Прямо на пляже был мостик, с которого мы забрасывали свои удочки. Клевало там зверски, особенно в первые дни, но карасики были, в основном, небольшие, и я быстро потерял интерес к мостику, сосредоточив свое внимание на тихих, уединенных местах, где клевало редко, но и трофеи были посерьезней. Пойманная рыба почти вся пропадала, так как на кухне ее готовить не разрешали, а соль, в нужных для засолки количествах, была в лагере дефицитом. Но мы со Стасом Шуклиным все-таки добывали соль, опустошая маленькие солонки на столах во время завтраков, обедов и ужинов. В течении 2-3х дней мы солили рыбу в маленькой кастрюльке, которую к этому времени удалось стащить с кухни, потом промывали и сушили, вешая на деревьях. У нас было одно тайное место в чаще леса, где мы оборудовали штаб и проводили там все свободное время. Именно там мы со Стасом по-настоящему сдружились, делясь друг с другом своими детскими затаенными мыслями. Стас был младше меня, ниже ростом, весь в веснушках и очень компанейский. Он знал лагерь как свои пять пальцев, потому что, проводил там по три месяца каждый год. К тому же он ловил гадюк, приручал их и становился объектом всеобщего восхищения, когда появлялся перед всеми со змеей, которая мирно спала у него на шее. Надо сказать, что степные гадюки - грозные существа, укус которой, однажды отправил Стаса на три дня в областную больницу в соседнем городке Фролово. Охота на гадюк происходила следующим образом: сразу за забором начиналась степь, покрытая высокой травой, и маленькая, еле заметная тропинка вела к брошенной бетонной плите, в которой жила целая семья. Мы со Стасом, сделав из сухих веток рогатины, обычно вставали на эту плиту и ждали. Если стоять тихо, можно было легко заметить характерное шуршание, которое производит ползущая в траве змея. Мы осторожно подходили к этому месту и раздвигали руками высокую траву, чтобы сверху увидеть притаившуюся на земле гадюку. У нее был характерный ромбообразный рисунок на спине и треугольная голова. На солнце тело змеи переливалось блестящим серым цветом, и сила ее движений вселяла страх. В этот момент Стас ловко прижимал рогатиной голову гадюки к земле и хватал ее правой рукой за шею, сразу за головой. Змея страшно шипела и накручивала кольца на руке, которая ее держала. Это был очень опасный момент, потому что стоило ослабить хватку, и разъяренная гадюка могла нанести множество укусов, каждый из которых мог отправить человека на тот свет. Но Стас никогда не давал слабины, и через некоторое время змея начинала успокаиваться. Стас поглаживал пальцами левой руки голову гадюки в течении нескольких часов, потом аккуратно отпускал, и змея начинала ползать по его руке и шее. Так он их приручал.

Однажды, я решил самостоятельно отправиться на охоту. Добравшись до плиты, я стал ждать появления змеи. То, что случилось дальше, до сих пор вызывает во мне легкий трепет. Я услышал недалеко от плиты характерный звук и приготовился. Я рассчитывал, что змея будет мирно заползать под плиту, и в этот момент я ее прижму рогатиной, как учил Стас. Но вместо этого, гадюка прямо из травы влетела на плиту, шипя как сварочный аппарат, и стала бросаться на меня своими быстрыми и ужасными зизгагообразными движениями. Подпрыгнув пару раз не хуже австралийского кенгуру, я с диким воплем бросился через траву назад к лагерю, высоко задирая ноги. Сбитый с толку таким поворотом дела, в котором охотник и его жертва так быстро поменялись местами, я летел не разбирая дороги, с ужасом представляя себе клубки змей, притаившихся в траве. Добежав до нашего домика, я долго еще не мог унять дрожь и пару дней после этого чувствовал себя неуверенно, подозревая гадюку в излишней мстительности. Стас, желая меня утешить, подарил мне перед отъездом домой одну из своих уже прирученных гадюк. Эта змея, по прозвищу Жанна, жила у меня дома около недели, но потом стала слабеть, ее кожа потускнела, и было видно, что ей совсем плохо. Тогда я отвез ее за Волгу, нашел безлюдное место и отпустил в траву. Не знаю, сумела ли она оправиться от неволи, но так или иначе, она была снова на свободе. С тех пор я больше не ловил змей, да и рыбалка постепенно уступила место новому увлечению, которое впоследствии стало моей профессией.

Но это уже другая история.

Автор: Денис Швытов